Бакинское военно-морское подготовительное училище

Бакинское военно-морское подготовительное училище было создано во исполнение приказа № 0479 от 25 июня 1943 года Народного комиссара Военно-Морского Флота адмирала Кузнецова Николая Герасимовича.

Этому событию предшествовали следующие обстоятельства. Еще в 1940 году по инициативе Наркома ВМФ, в целях улучшения комплектования высших военно-морских учебных заведений, было принято Постановление СНК СССР № 1316 от 22 июня 1940 года. В нем говорилось об организации средних военно-морских специальных школ Наркомпроса: № 1 — в Москве, № 2 — в Ленинграде, № 3 — в Горьком, № 4 — во Владивостоке, № 5 — в Киеве, № 7 — в Баку. В школы принимались юноши после окончания 7, 8, 9 классов.

Эти спецшколы в свое время сыграли определенную положительную роль. Однако ситуация, при которой школы были наполовину военными, наполовину гражданскими, да еще в условиях начавшейся войны, не могла сохраняться долго. Нужны были новые средние учебные заведения: строго военные, закрытого типа. Такими и стали военно-морские подготовительные училища.

Первым, в 1943 году, было создано Бакинское ВМПУ. Через год, в 1944 году, были созданы Ленинградское, Горьковское и Владивостокское ВМПУ. При первом наборе курсантов Бакинского ВМПУ было принято 1216 человек. На 3 курс 75% учащихся прибыло из Бакинской, Московской, Киевской, Одесской и Горьковской спецшкол. Небольшую часть составляли военнослужащие армии и флота. Остальные поступили из обычных средних школ. Второй и первый курс комплектовались в основном именно из учащихся этих школ. В училище они принимались на строго добровольной основе после успешной сдачи вступительных экзаменов. Такой порядок приема в училище был и в последующие годы.

Фактическое число личного состава училища в период его деятельности включало в себя: офицеров 50—55, старшин 33 – 40, рядовых 15, вольнонаемных около 300 человек. Курсантов в идеальном случае было 1200 человек. Они составляли 3 курса по 400 человек. На каждом курсе было 4 роты, в каждой роте 4 класса по 25 человек в каждом. Интересно отметить, что разбивка курса на роты и классы проводилась строго по общекурсовому ранжиру. Конечно, приведенная выше схема с течением лет несколько менялась по численному составу. И даже ранжир существенно нарушался: некоторые курсанты, которые на первом курсе оказались по росту на «шкентеле» четвертой роты, к концу третьего курса переросли многих своих сверстников из первой, второй и третьей рот.

Организация службы, учебного процесса и внутреннего распорядка в БВМПУ определялась «Положением о военно-морских училищах», введенным приказом НК ВМФ № 260 от 23.07.43 г. Учащимся присваивалось звание «курсант». Личным документам была Краснофлотская книжка. Курсанты имели оружие – винтовки, несли караульную службу. Старшины взводов и отделений на дежурствах и при увольнении в город носили палаши. Курсанты изучали и выполняли уставы Советской армии СССР. Кстати сказать, за нарушения по службе их наказывали по всей строгости воинских уставов.

2 января 1944 года курсанты Бакинского подготовительного училища приняли воинскую присягу. В приказе начальника училища, изданном по этому поводу, говорилось: «Поздравляю курсантов училища с принятием воинской присяги. Выражаю полную уверенность, что каждый из вас будет честно выполнять свой воинский долг, упорно и настойчиво овладевать военно-морскими знаниями и в бою с врагами высоко держать знамя чести русского воина, приумножая славу русского оружия.» 23 февраля 1944 года Бакинскому ВМПУ было торжественно вручено Красное Знамя — знамя воинской части. Таким образом, все курсанты училища обоснованно считались военнослужащими со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями.

К сожалению, после войны, приказом НК ВМФ № 335 от 18. 11,46 курсанты военно-морских подготовительных училищ были переведены в «воспитанники». Это очень обидело курсантов, внутренне они не воспринимали нового звания и между собой продолжали называть друг друга курсантами. Но тогда они еще не понимали и не задумывались над тем, что этот приказ будет иметь и далеко идущие последствия. Дело в том, что годы учебы в ВМПУ перестали засчитывать в срок военной службы, приказ от 18.11.46 года был незаконно, задним числом, распространен и на курсантов, пришедших в училище в годы войны, и даже на тех, кто уже принял военную присягу. Все это было, конечно, очень несправедливо.

Надо еще отметить, что в те годы учащиеся ВМПУ, продолжая называть себя «курсантами», называли друг друга еще «подготами». И это звание так прижилось и далеко распространилось, что со временем стало общеупотребительным и понятным каждому морскому офицеру. Так что слово «подгот» можно обоснованно употреблять без кавычек: Подгот!

С мая 1945 года по апрель 1946 года начальником училища был контр-адмирал Воронцов Михаил Александрович. Он был участником гражданской войны на Волге и Каме. Окончив в 1926 году гидрографический факультет Высшего военно-морского училища имени Фрунзе, занимался исследованием морей Севера. После окончания в 1934 году Военно-морской академии он продолжил службу в Гидрографии на Тихоокеанском флоте. Затем судьба его круто изменилась. Он стал дипломатом, разведчиком. Будучи военно-морским атташе в Берлине, он сообщал в Москву о предстоящем нападении Германии на СССР в ближайшие дни и часы.

Контр-адмирал Воронцов, командуя БВМПУ, проявил себя человеком интеллигентным, доброжелательным, доступным для офицеров и курсантов. Он часто выступал перед общей училищной аудиторией, а также беседовал с курсантами отдельных рот, многое рассказывал о своей жизни и службе. Нет сомнения в том, что именно под влиянием его повествований об исследованиях Севера многие выпускники БВМПУ стали впоследствии гидрографами. Уместно отметить, что в 1986 году одно из гидрографических судов Тихоокеанского флота получило название «Вице-адмирал Воронцов».

После отбытия в Москву контр-адмирала Воронцова обязанности начальника БВМПУ временно исполнял капитан 2 ранга Климов М. К. Затем, в том же 1946 году, прибыл новый начальник училища контр-адмирал Филиппов Андрей Михайлович. О нем курсанты знали, что он был активным участником войны, черноморским офицером — катерником. Он имел тяжелое ранение (и поэтому сильно хромал), а среди его орденов был флотоводческий орден Ушакова, который курсанты видели тогда впервые.

В организацию управления училищем входили отделы (политический, учебный, строевой), а также некоторые отделения и службы. Начальником политотдела училища был капитан 2 ранга П. В. Спиряков; а затем — капитан 2 ранга А. Я. Пышкин (впоследствии контр-адмирал). Другие отделы и службы возглавляли в основном старшие офицеры. За годы существования училища они нередко менялись, убывали к другим местам службы, и назвать их всех затруднительно. Среди них были офицеры: Андреев Г. Г., Белоусов И. М., Воробьева А. П., Воронов А. С., Зайцев С. Д., Земборский Ю. М., Иванов А. И., Кижель К. К., Климушкин В. И., Киселев А. А., Корнилов В. Я., Мангасаров Е. М., Машин И. М., Назимов М. Н., Ольшевская Н. В., Серяк Н. Г., Стенин А. А., Федюнин А. В., Цветков А. И., Чхеидзе А. С.

Самую большую группу офицеров училища составляло руководство учебно-строевых подразделений, командиры курсов и их заместители по политчасти, командиры рот и их помощники. Состав их также не был строго постоянным, так же как и их звания. В тут пору они в основном носили звания капитан-лейтенантов и старших лейтенантов. Среди них были: Александров К. П., Белоус Ф. П., Богданов Г. С., Бурдаков С. И., Воробьев А. А., Вулих Б. 3., Глоба П. И., Дандин Д. Д., Дановский М. М., Донец А. В., Ефимов Н. И., Ефремов А. И., Зенин Н. Г., Иванов С. А., Кайстря Г. Г., Конеев Ф. П., Колесниченко В. Е., Лопатин А. М., Марков И. И., Марштупа М., Матвеев, Невинный С. Д., Олешко Г. А., Печерский Г. Л., Пруссак К. К., Рабинович А. И., Сахаров А. К., Сорокин С. С., Танский Н. Г., Учватов А. С., Ушаков В. П., Ушаков Ю. Н., Федоровский Л. А., Фомин Г. И., Хилов Л. К., Хржчанович А. Н., Хисамов X. А., Щеголев, Ярошенко В. В.

Большинство офицеров училища были участниками войны, имели боевой и жизненный опыт, награды, ранения, что, безусловно, поднимало их авторитет среди курсантов. Правда, педагогический багаж их был зачастую невелик. Между офицерами и преподавателями училища с одной стороны и курсантами с другой всегда соблюдалась определенная дистанция. Обращения были строго по форме: «товарищ лейтенант», «товарищ главный старшина», «товарищ преподаватель», «товарищ курсант». Немудрено, что курсанты порой не знали имени-отчества своих преподавателей. Но зато характеры, сильные и слабые стороны, достоинства и недостатки своих воспитателей курсанты постигали довольно быстро.

Конечно, были и нелюбимые, несправедливые офицеры и старшины. Как правило, они быстро уходили потом из памяти выпускников училища. Запоминались же те, кого курсанты искренне уважали, а порой и просто любили. А таких было большинство. Бывшие курсанты одной из лучших рот училища долгие годы добром вспоминали своего первого командира Александра Николаевича Хржчановича — фронтовика, орденоносца, раненого в боях. Позже их командиром роты стал Григорий Семенович Богданов — человек трудной судьбы и многих достоинств. Он стал командиром роты в звании главного старшины, а потом ему присвоили звание лейтенанта. Его бывшие курсанты до сих пор вспоминают его с обожанием.

Подготы набора 1944 года не смогут забыть своего командира курса старшего лейтенанта Кайстрю Григория Григорьевича. Это был человек необычайной строгости и бескомпромиссности. Его побаивались не только курсанты, но и некоторые офицеры, а тем более старшины. Но в тоже время он всегда был справедливыми объективным. Курсантский поэт Саша Орлов, отнюдь не склонный славословить командиров, о Кайстре позже писал так:

При разговоре о начальстве
нельзя не вспомнить и о Кайстре.
Для нас всегда являл пример,
Как образцовый офицер.
И по-мужски красиво скроен.
Я сам стирал холодный пот,
К нему попавши в оборот.
Был тверд в решеньях, справедлив,
По-мудрому нетороплив…
Пример служения Отчизне!
Жаль рано он ушел из жизни.

Нельзя не вспомнить командира одной из рот Браило Федора Яковлевича. Он был единственным в училище мичманом, который провел свою роту от набора до выпуска, оставаясь сам именно в мичманском звании. Он был грубоват, не очень образован, речь его страдала от слов-паразитов. Но был он по-житейски мудр, справедлив, заботлив и необычайно предан своему долгу, своей работе.

Всеобщее внимание в училище привлек к себе прибывший на должность командира роты Николай Георгиевич Танский. Он был участником морских сражений в Заполярье, Героем Советского Союза. К тому же на груди у него сиял орден Нахимова, в училище доселе невиданный и, по мнению курсантов, самый красивый из орденов.

Всем в училище были известны и симпатичны командиры рот, однофамильцы Ушаковы: Владимир Петрович и Юрий Николаевич.

Трудно не вспомнить капитан-лейтенанта Георгия Нуникяна. Это был стройный, атлетически сложенный человек, разносторонний спортсмен. О силе его ходили легенды. Службу он нес старательно, но у него был очень сильный кавказский акцент, и он почему-то временами попадал в смешные ситуации. Среди подготов ходила о нем добродушная поговорка: «Самый сильный из армян — это Жора Нуникян».

На этом, пожалуй, можно закончить рассказ об офицерах училища. Их было много. Среди них было немало интересных личностей. Они вложили много доброго в своих питомцев. Большинство из них были молоды и полны надежд на хорошее будущее. И грустно думать о том, что теперь, уже на рубеже веков, мало кто из них еще остался в жизни.

В училище было довольно много старшин: в канцеляриях, в интендантстве, в оркестре, в учебных кабинетах, а главное — в курсантских ротах. Там были и боевые, умудренные жизнью мичмана, такие как Браило, Дико, Болотин, Колпаков, Спиридонов, главный старшина Озерский и другие. Были в училище и выпускники бакинской школы строевых старшин. Они, как правило, имели опыт в строевой муштре и слабые понятия о флотской службе, а тем более о военной педагогике.

Наверное, все в училище знали мичмана Шарова. Он был старшиной одной из рот, работал нормально, но как говориться, звезд с неба не хватал. Но зато он был по-мужски красив и с большим умением и элегантностью носил морскую, отлично сшитую форму. На его мичманских погонах золотой галун был столь широким, что его нередко принимали за адмирала. Должно быть, за свои эффектные внешние данные мичман был назначен со временем адъютантом начальника училища.

В целом, говоря о мичманах и старшинах, надо отметить, что среди них было немало мастеров своего дела, все вместе они оказывали существенную помощь офицерам училища, и работа их заслуживает признательности.

Источник: Б. М. Золотайкин, Б. Г. Зюбровский, С. М. Привалов.
Бакинское военно-морское подготовительное училище. Исторический очерк. СПб, 2000.